Почему мы все хотим в Европу? Недавно общалась с одним немцем, он говорит: «Ребята, у вас огромный внутренний рынок — 42 млн.человек. Зачем вы рветесь к нам?» Я с ним полностью согласна — в Украине огромный потенциал роста внутреннего потребления. Но без поддержки государства сложно рассчитывать, что лед тронется.
А что нам надо от государства? Закройте, пожалуйста, кордоны для дешевого «нелегала». Турция с наступлением кризиса сделала замечательно: постановила ничего не ввозить. У нас же масса дешевого турецкого, китайского товара. Куда деваться украинскому производителю? Мы не можем конкурировать с теми же турками, потому что они могут продавать готовую футболку за $2. Нам же приходится шить ее из той же турецкой ткани, которая стоит $4 за метр. И выбора у нас нет, потому что своего текстиля Украина почти не производит. 5 лет назад легпром давал 12% ВВП, а сейчас этот показатель скатился до 5%.
Снова размещает заказы Gucci. Max Mara, которая до кризиса производила в Украине 200-300 тыс. единиц изделий, в следующий сезон планирует выйти на 2 млн.
И в то же время в стране меняется отношение покупателей к украинскому. Правда, мне часто возражают: «Вот все твердят, что украинское становится модным. А где доказательства?» На что я отвечаю цифрами. Мы работаем на рынке с 2004 года (в магазинах сети продаются первые и вторые линии украинских дизайнеров, причем некоторые линии созданы специально для «Модного квартала», а 50% ассортимента занимает собственная торговая марка. Кроме того, компания сотрудничает с другими оптовиками, поставляющими товар в мультибрендовые магазины одежды. — «ДЕЛО»). За последние полгода мы продали украинского продукта на 3 млн. грн., что составляет около 800 вещей в месяц. Для нас это очень хороший результат. Если учесть, что мы работаем в среднем сегменте, то есть, цена вещей — $100-150.
Кроме того, сейчас компании, которые закупали раньше только продукцию Франции и Италии, начали работать с нами. По оценке оптовика, с которым работаем уже второй сезон, в прошлом декабре был всплеск продаж украинского. Компания посчитала, какую долю в обороте составили итальянские и французские вещи и наши — 1-е и 2-е линии украинских дизайнеров. Так вот, в вале украинские вещи составили 70%. В такой ситуации у продавцов, конечно, просыпается интерес к нашим дизайнерам. И тут встает вопрос, а готовы ли дизайнеры к рынку. Ведь 90-95% на сегодня работают в формате ателье. Я как-то провела такой эксперимент — отобрала 500 комплектов из коллекций, которые были показаны на Украинской неделе моды. Затем собрала разных байеров и на огромном экране показала им эти вещи, а они должны были отметить галочкой — «куплю» или «не куплю». Из 500 вещей купить захотели только 12.
Не все, что хорошо смотрится на подиуме, будет привлекать покупателя в магазине. Потому в большинстве случаев, чтобы получить качественный серийный продукт, тратим неделю на доработку каждой модели. При этом все изменения согласовываются с дизайнером. Мы покупаем у дизайнера право производить определенную модель под его торговой маркой (2-я линия дизайнера), а кроме того, платим ему роялти от продаж. Но часто дизайнеры не хотят даже заводиться с масс-маркетом. Когда узнают, что на сегодня на роялти они могут заработать у нас около $2 тыс. в месяц, то отвечают: «Что мне такие деньги — я их заработаю, пошив три платья для клиенток».
А это значит, что они не видят перспективы. Ведь создавать модели, которые будут покупать тысячи, это единственный путь развития их бизнеса. Как точно сформулировал Виктор Анисимов: «Успешный дизайн — это богатый дизайнер». И я уверена, что внутренний рынок будет расширяться. Многое изменил кризис. Например, сейчас у оптовиков зарубежных марок проблемы с поставками. А у нас есть преимущество в маневренности — я могу дошить столько, сколько надо. Так, тираж моделей Ольги Громовой (марки Olga) мы повторяли три раза в этом сезоне. Если бы еще государство поддержало! Хотя бы по внедрению в массы популярности украинского продукта.
