В СМИ можно встретить такие цифры: переход за три года на новую форму будет стоить стране 25 миллиардов рублей. В 23 миллиона была оценена общая разработка проекта модным домом Юдашкина, а всего на создание коллекции из 80 вещей было потрачено 170 миллионов.
Через 9 месяцев после заключения контракта Валентин Юдашкин представил свою работу Анатолию Сердюкову и Владимиру Путину — еще столько же времени потребовалось на проверку одежды во время тестовой носки и на внесение изменений.
Вопрос один: почему сами моряки возмущаются, обсуждая «преображение» российской армии?
О том, что в разработке новых образцов военной формы участвовал Юдашкин, который выиграл конкурс Минобороны в 2007 году, газеты рассказывали не без иронии. Однако известный российский модельер не был единоличным законодателем армейской моды, кроме него в разработке новой формы участвовали НИИ кожевенной и швейной промышленности, тыловые специалисты Министерства обороны — всего более 40 организаций. Но при этом с Юдашкиным согласовывали все изменения в конструкции военной одежды, и почему-то именно его имя стало «лейблом» нового облачения российской армии.
В результате на новую военную форму стали поступать жалобы от солдат — одежда не спасает при холодах, часто приходится ее штопать, потому что нитки были использованы гнилые, да и цена на новую форму оказалась выше. Так, например, стоимость солдатского комплекта вместо 11 тыс. руб. подскочила до 26 тысяч.
Однако комментируя финансовый аспект вопроса, в Министерстве обороны поясняют, что цифры, опубликованные в СМИ, зачастую завышены. 25 миллиардов — это не только форма, а целый комплекс поставок, заложенный в бюджет сроком на три года. В него входят, кроме индивидуального пошива новой формы, расходы на прачечные услуги, а также такие элементы, как спортивный инвентарь и даже музыкальные инструменты для поставок в Вооруженные силы. 23 миллиона, заплаченные Юдашкину, были, по словам Александра Дробывшеского, пресс-секретаря Минобороны по тылу, потрачены также на испытания военной формы, которые проводились в независимых лабораториях Германии, на подбор материала, закупку ткани и разработку экспериментальных образцов. Информацию о том, что военнослужащие теперь для обновления формы будут получать на руки 26 тысяч рублей, как и сообщения о повышении цены новой формы в два раза, в Министерстве обороны тоже опровергают — эта цифра еще не уточнена и пока на стадии определения.
«На 2011 год в бюджет заложены затраты на форму в размере 150 миллионов рублей (включая индивидуальный пошив). На данный момент все, кто проходит срочную службу в Вооруженных силах, уже переодеты в новую форму на 100 %. Контрактникам меняют одежду на форму нового образца по мере износа», — сообщает источник в Министерстве обороны.
Для ВМФ были разработаны комплекты одежды, используемой при службе в южных районах. Цвет костюма — светло-голубой, состоит он из куртки прямого покроя, прямых зауженных брюк или, в качестве альтернативы, шорт и «пилотки с козырьком» (бейсболки).
Однако куда важнее внешнего вида функциональность новой военной формы. Мы попросили капитана 2 ранга ВМФ, подводника, писателя Александра Покровского рассказать о том, какой должна быть одежда моряка, чтобы отвечать требованиям безопасности.
«То, что сделал Юдашкин, было сделано, видимо, с точки зрения общей красоты, — считает Покровский. — Что-то такое узкое, облегающее, обтягивающее. Но толку от этого никакого. Одежда должна быть функциональной. Матросы традиционно носили брюки с широкими штанинами — клеш. Зачем он был нужен? Потому что, во-первых, широкий покрой штанов при попадании человека в воду позволяет создать прослойку из воды между телом и одеждой, а значит, помогает избежать переохлаждения. Во-вторых, попавший в воду человек может захотеть избавиться от одежды, если та мешает ему выплыть. При широком покрое штанин можно быстро отстегнуть лацканы, и достаточно будет просто пошевелить ногами — брюки сами сползут с ног. При узком покрое это невозможно — помешает обувь. Или вот другая ситуация. На подводной лодке пожар, как ни странно, страшнее воды. В первую очередь корабли горят. И только потом тонут. Тот факт, что горящую одежду легко сорвать, — может спасти человеку жизнь. А дело человека уже попытаться спасти корабль».
Судя по конструкции новой формы, теперь матросы не будут падать за борт и сталкиваться с пожарами на кораблях.
Комментируя жалобы служащих на гнилые нитки, Александр Покровский вспоминает: «Раньше у нас на флоте были робы — рабочая форма. Так вот, с одной стороны, эти робы почти невозможно было порвать, с другой — они были очень широкие и не стесняли движений. То есть если зацепился за что-то, то материал останется целым, а вот если в случае опасности нужно быстро избавиться от одежды — из нее легко вывернуться. А если нитки гнилые — то это к Меншикову. Когда он впервые поставил сукно на флот, Петр I заметил во время осмотра, что сукно гнилое. Это к воровству. Конечно, опасности это подвергнуть матроса не может — но обветшает такая форма очень быстро. У нас ведь все рассчитано на определенное количество времени использования. Если что-то разорвалось, а по срокам еще не должно быть списано, то просто так ничего не дадут — придется носить отрепье. Ну, а если поставка была гнилая — значит, такая армия».
Министерство обороны тем не менее опровергает информацию о некачественных материалах для формы. «Наши образцы проверялись на разрыв — если бы нитки были гнилые, мы заметили бы это сразу же», — говорит Владимир Дробышевский.
Сами моряки на форумах обсуждают новую форму с возмущением. Люди просто не могут понять, зачем нужно что-то новое, если старые шерстяные бушлаты и брюки-клеш были им удобны. Комментируя «триумф Юдашкина», моряки часто вспоминают нюансы старой, еще советской формы — новшества в этой области, введенные в 1994 году, среди них так и не прижились.
«Моряки консервативны, — рассказывает Покровский. — Новое в одежде воспринимается как «пугало». К такому привыкаешь с трудом. Но если форма функциональна — конечно, ее принимают. Так было с резиновой подошвой — кожаная скользила на железе, поэтому когда ввели резину, она быстро прижилась. В штыки воспринимается все, что связано с внешними признаками — какие-то наклейки, нашивки. Все ненавидят их пришивать. В основном же возмущаются из-за удобства. Если в новой одежде нельзя бегать, прыгать и работать, то смысла в ней нет. Главное, чтобы форма была функциональная, а будет это Юдашкин или еще кто-то — без разницы».
Сам писатель оценивает изменения так: «Если новая форма удобней старой, то я за. Если изменения касаются красоты, то я против. Красота нам не нужна, нам нужна функциональность. Если от любого образца военной одежды воспринять только внешние украшения — такую форму можно просто взять и выбросить».
Через 9 месяцев после заключения контракта Валентин Юдашкин представил свою работу Анатолию Сердюкову и Владимиру Путину — еще столько же времени потребовалось на проверку одежды во время тестовой носки и на внесение изменений.
Вопрос один: почему сами моряки возмущаются, обсуждая «преображение» российской армии?
О том, что в разработке новых образцов военной формы участвовал Юдашкин, который выиграл конкурс Минобороны в 2007 году, газеты рассказывали не без иронии. Однако известный российский модельер не был единоличным законодателем армейской моды, кроме него в разработке новой формы участвовали НИИ кожевенной и швейной промышленности, тыловые специалисты Министерства обороны — всего более 40 организаций. Но при этом с Юдашкиным согласовывали все изменения в конструкции военной одежды, и почему-то именно его имя стало «лейблом» нового облачения российской армии.
В результате на новую военную форму стали поступать жалобы от солдат — одежда не спасает при холодах, часто приходится ее штопать, потому что нитки были использованы гнилые, да и цена на новую форму оказалась выше. Так, например, стоимость солдатского комплекта вместо 11 тыс. руб. подскочила до 26 тысяч.
Однако комментируя финансовый аспект вопроса, в Министерстве обороны поясняют, что цифры, опубликованные в СМИ, зачастую завышены. 25 миллиардов — это не только форма, а целый комплекс поставок, заложенный в бюджет сроком на три года. В него входят, кроме индивидуального пошива новой формы, расходы на прачечные услуги, а также такие элементы, как спортивный инвентарь и даже музыкальные инструменты для поставок в Вооруженные силы. 23 миллиона, заплаченные Юдашкину, были, по словам Александра Дробывшеского, пресс-секретаря Минобороны по тылу, потрачены также на испытания военной формы, которые проводились в независимых лабораториях Германии, на подбор материала, закупку ткани и разработку экспериментальных образцов. Информацию о том, что военнослужащие теперь для обновления формы будут получать на руки 26 тысяч рублей, как и сообщения о повышении цены новой формы в два раза, в Министерстве обороны тоже опровергают — эта цифра еще не уточнена и пока на стадии определения.
«На 2011 год в бюджет заложены затраты на форму в размере 150 миллионов рублей (включая индивидуальный пошив). На данный момент все, кто проходит срочную службу в Вооруженных силах, уже переодеты в новую форму на 100 %. Контрактникам меняют одежду на форму нового образца по мере износа», — сообщает источник в Министерстве обороны.
Для ВМФ были разработаны комплекты одежды, используемой при службе в южных районах. Цвет костюма — светло-голубой, состоит он из куртки прямого покроя, прямых зауженных брюк или, в качестве альтернативы, шорт и «пилотки с козырьком» (бейсболки).
Однако куда важнее внешнего вида функциональность новой военной формы. Мы попросили капитана 2 ранга ВМФ, подводника, писателя Александра Покровского рассказать о том, какой должна быть одежда моряка, чтобы отвечать требованиям безопасности.
«То, что сделал Юдашкин, было сделано, видимо, с точки зрения общей красоты, — считает Покровский. — Что-то такое узкое, облегающее, обтягивающее. Но толку от этого никакого. Одежда должна быть функциональной. Матросы традиционно носили брюки с широкими штанинами — клеш. Зачем он был нужен? Потому что, во-первых, широкий покрой штанов при попадании человека в воду позволяет создать прослойку из воды между телом и одеждой, а значит, помогает избежать переохлаждения. Во-вторых, попавший в воду человек может захотеть избавиться от одежды, если та мешает ему выплыть. При широком покрое штанин можно быстро отстегнуть лацканы, и достаточно будет просто пошевелить ногами — брюки сами сползут с ног. При узком покрое это невозможно — помешает обувь. Или вот другая ситуация. На подводной лодке пожар, как ни странно, страшнее воды. В первую очередь корабли горят. И только потом тонут. Тот факт, что горящую одежду легко сорвать, — может спасти человеку жизнь. А дело человека уже попытаться спасти корабль».
Судя по конструкции новой формы, теперь матросы не будут падать за борт и сталкиваться с пожарами на кораблях.
Комментируя жалобы служащих на гнилые нитки, Александр Покровский вспоминает: «Раньше у нас на флоте были робы — рабочая форма. Так вот, с одной стороны, эти робы почти невозможно было порвать, с другой — они были очень широкие и не стесняли движений. То есть если зацепился за что-то, то материал останется целым, а вот если в случае опасности нужно быстро избавиться от одежды — из нее легко вывернуться. А если нитки гнилые — то это к Меншикову. Когда он впервые поставил сукно на флот, Петр I заметил во время осмотра, что сукно гнилое. Это к воровству. Конечно, опасности это подвергнуть матроса не может — но обветшает такая форма очень быстро. У нас ведь все рассчитано на определенное количество времени использования. Если что-то разорвалось, а по срокам еще не должно быть списано, то просто так ничего не дадут — придется носить отрепье. Ну, а если поставка была гнилая — значит, такая армия».
Министерство обороны тем не менее опровергает информацию о некачественных материалах для формы. «Наши образцы проверялись на разрыв — если бы нитки были гнилые, мы заметили бы это сразу же», — говорит Владимир Дробышевский.
Сами моряки на форумах обсуждают новую форму с возмущением. Люди просто не могут понять, зачем нужно что-то новое, если старые шерстяные бушлаты и брюки-клеш были им удобны. Комментируя «триумф Юдашкина», моряки часто вспоминают нюансы старой, еще советской формы — новшества в этой области, введенные в 1994 году, среди них так и не прижились.
«Моряки консервативны, — рассказывает Покровский. — Новое в одежде воспринимается как «пугало». К такому привыкаешь с трудом. Но если форма функциональна — конечно, ее принимают. Так было с резиновой подошвой — кожаная скользила на железе, поэтому когда ввели резину, она быстро прижилась. В штыки воспринимается все, что связано с внешними признаками — какие-то наклейки, нашивки. Все ненавидят их пришивать. В основном же возмущаются из-за удобства. Если в новой одежде нельзя бегать, прыгать и работать, то смысла в ней нет. Главное, чтобы форма была функциональная, а будет это Юдашкин или еще кто-то — без разницы».
Сам писатель оценивает изменения так: «Если новая форма удобней старой, то я за. Если изменения касаются красоты, то я против. Красота нам не нужна, нам нужна функциональность. Если от любого образца военной одежды воспринять только внешние украшения — такую форму можно просто взять и выбросить».
Юлия Черненко,
«Новая газета № 85от 5 августа 2011 года»
«Новая газета № 85от 5 августа 2011 года»
